Последние советские годы... Что я помню? Чувство стыда не покидало. За обвешенного орденами и «звездами» Брежнева и за то, что Кремль в народе прозвал комфортабельным домом престарелых. За пустые прилавки. Планы выполняем и перевыполняем, а в магазинах ничего нет. Где наше молоко? Мясо? Я и теперь не понимаю, куда это все девалось. Молоко кончалось через час после того, как открывались магазины. С обеда продавцы стояли возле чисто вымытых лотков. На полках — трехлитровые банки березового сока и пачки соли, почему-то всегда мокрые. Килька в банках. Все. Выбросят в продажу колбасу — ее разметут в момент Сосиски и пельмени — деликатес. В райкоме все врем; что-то делили: этому заводу — десять холодильнике и пять шуб, а этому колхозу — два югославских мебельных гарнитура и десять польских женских сумочек Кастрюли и женское белье делили... колготки... Такое общество могло держаться только на страхе. На чрезвычайке — побольше стрелять и побольше сажать. Но социализм с Соловками и Беломорканалом кончился. Нужен был какой-то другой социализм».
«Время секонд-хенд»
Таким образом, нобелевская премия 2016 г. выдана вообще не за литературное произведение, а за примитивную антисоветскую публицистику, для правдоподобия оформленную, как «воспоминания» "очевидцев". Брежневские годы, начало 1980-х гг. – не 1930-е гг., их помнит почти полстраны, если в те годы кто-то боялся, если в те годы кто-то видел пустые прилавки, если кто-то верит, что тогда «побольше стреляли и побольше сажали», - обязательно признайтесь в комментах. А пока я буду считать Светлану Алексиевич типичной либеральной политпроституткой. Которой, для получения когда-то престижной нобелевской премии уже даже не нужно уметь писать рОманы...
Journal information