В монографии «Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма» (2009) Кондрашин, анализируя доклад самарского губпродкомиссара Мяскова в Наркомпрод об итогах хлебной кампании 1919-1920 гг., делает вывод:
«...факты однозначно свидетельствуют о нереальности возложенных на крестьян Самарской губернии заданий по продовольственной разверстке, выполнение которых обрекало их на неминуемый голод».
Подобный вывод ученого конъюктурно антисоветский, но дело в том, что факты, представленные до этого вывода самим Кондрашиным, противоречат подобному выводу. Судите сами:
1)Мясков оценивает урожай 1919 г. в 73.5 млн. пудов. Лично мне понятно, что местный чиновник заинтересован в занижении урожая перед центром, чтобы снизить себе план и сохранить местные ресурсы (Мясков оправдывается, мол, урожай обманул все ожидания), но Кондрашин в данном случае забывает о научной критике. Ладно, пусть будет 73,5.
Москва дает план по продразверстке — 28 млн. пудов. Это 38% заявленного урожая. Согласитесь, это очень далеко от антисоветской истерики «Забирали все!»
2)Численность сельского населения Самарской губ. на весну 1920 г. можно приблизительно оценить в 3 млн. чел. (1922 г. - 2,34 млн.чел., 1916 г. - 3,7 млн.чел.). Имеем, что, изъяв по плану продразверстки 38% от урожая 73,5 млн. пудов, Советская власть оставляла самарскому крестьянству по 15,2 пуда зерна на душу, или по четверти тонны. Утверждать, что такой остаток крестьянство «обрекает на неминуемый голод» нельзя.
3)План планом, но может продотряды перестарались и действительно выгребли под ноль? Мясков отчитывается, что на 1 марта 1920 г. было заготовлено 12 млн. пудов (42% плана), и полагает этот объем удовлетворительным. Итоговой цифры Кондрашин не указывает, но прирост объема заготовок после зимы никак не мог быть большим, через месяц уже сев начинался.
Таким образом, к весне 1920 г. продотряды забрали у крестьян реально 16,3% урожая, оставив на крестьянскую душу по 20,5 пудов зерна. Не забываем, что в этой средней душе весьма мала была доля молодых мужчин, призванных в армию.
4)Кондрашин сам же и приводит примеры, свидетельствующие о наличии у самарского крестьянства серьезных излишков:
а)Мясков докладывает: «При помощи соляных премий удалось заготовить во время полевых работ до двух миллионов пудов хлеба. Отмена выдачи соли совпала с началом новой хлебной кампании и вызвала значительное сокращение подвоза хлеба. Бывали случаи, когда крестьяне привозили хлеб на пункт, но узнав, что соль уже не выдается, уезжали обратно, увозя хлеб».
Во-первых, мы видим, что большевики не забирали весь хлеб бесплатно, когда у них был рыночный эквивалент, они его использовали. Во-вторых, очевидно, что излишки крестьяне имели. В-третьих, картина, как крестьянин спокойно уезжает с сыпного пункта, не сдав хлеб, сильно отличается от современных картин о зверских продотрядах.
б)Далее Мясков продолжает: «Почти одновременно с прекращением выдачи соли в самарскую губернию нахлынула волна «отпускников». Приехавшие рабочие не довольствовались двухпудовой нормой, выдаваемой продорганами, а начали закупать хлеб, не считаясь ни с какими ценами и применяя в широких размерах товарообмен. В результате в августе и в начале сентября на большинстве пунктов ссыпка хлеба почти прекратилась». Кондрашин уточняет со ссылкой на архивный документ, что «мешочниками хлебные запасы губернии были сокращены не менее, чем на 12 млн. пудов».
Интересное совпадение цифр, ученый категорично утверждает, что собранная продразверстка в 12 млн. пудов к 1 марта 1920 обрекла крестьян на неминуемый голод, и игнорирует собственные данные, что крестьяне такие же 12 млню пудов спокойно и добровольно продали мешочникам. Так может проблема не в размере продразверстке? Кондрашин не задается подобными вопросами.
Вот такая у нас получается наука-история по-антисоветски.
Journal information