1831 год
25 декабря
Совет университета признал меня достойным адъюнктства… Попечитель … сделал представление министру. Но сей последний – чего никогда прежде не делал – потребовал мою диссертацию к себе… Министр хочет отдать ее на рассмотрение в Академию наук. Тут добра не ждать. Академия не благоприятствует русским ученым…
1832 год
14 января.
Я не ошибся в моем предположении. Министр и без академии почти открыто дал заметить вчера попечителю, что обходит меня адъюнктством только потому, что я не немец. Диссертаций моих он никуда не отсылал…
25 января.
Я и забыл записать в моем журнале, что меня, наконец, утвердили в завнии адъюнкт-профессора политической экономии…
20 апреля.
В настоящее время у нас в России есть, так сказать, средний род умов. Это люди образованные и патриоты. Они составляют род союза против иностранцев, и преимущественно немцев. Я называю их средними потому, что они и довольно благородны и довольно просвещенны: по крайней мере они уже вырвались из тесной сферы эгоизма. Но они сами себе не умеют дать отчета: хорошо ли безусловное отвержение немцев? Они односторонни и, действуя по страсти, разумеется, увлекаются дальше надлежащих границ. Большая часть людей этих из ученого сословия.
Немцы знают, что такая партия существует. Поэтому они стараются сколь возможно теснее сплотиться, поддерживают все немецкое и действуют столь же методически, сколько неуклонно. Притом деятельность их не состоит , как большею частью у нас, из одних возгласов и воззваний, но в мерах. Эта борьба у нас не между сословиями и партиями, как во Франции, сражающимися за идеи, а будет племенная, что всего хуже для России многоплеменной.
По сердцу и чувству мы, русские, богаче всех других европейских народов. Но по твердости духа мы ниже их: вот почему так много несообразности в наших страстях и понятиях.
Journal information